дни девы подходят к концу, и на небе не видно звезд, но воображаю перемещение солнца в созвездие libra, вдыхаю холодный воздух — все еще чувствую, а, значит, живу (эволюция «мыслю — механически существую»). я не так уж давно в этом месте и до сих пор не знаю, что проще тут сделать: затеряться среди рыбешек-людей или сразу свихнуться, — но запоминаю улочки быстро и ориентируюсь с новым рассветом-закатом все лучше.

в комбинации «нарушение микроциркуляции и холод» мое пальто вот-вот станет совсем неуместным, и я думаю, что стоит взяться за перевод... думаю, думаю — перестаю: достаточно думал за день-год-свою жизнь. деньги найдутся, одежда купится — все будет в бесконечно далеком завтра, и актуальнее в этот момент смотреть под ноги да не шарахаться от проходящих мимо людей. стадо копытных — никак иначе: только затормозишь — сожрут львы. нервно оглядываюсь — нет, никого.

название бара кажется мне плохо скрытой иронией, но я, переступая порог, приравниваю себя к псовым: до того образцовый, чистейшей породы, вдруг одичал и взбесился, сбежал и ныне по помойкам роется, что боясь возвращаться, что не умея приспособляться. обостряется чувство ненужности своего местонахождения здесь: взгляды — ножами вскользь кожи лица, и столь удобный шарф вдруг начинает невыносимо сдавливать горло.

смерть не входит в to-do list на сегодняшний вечер, и я, на ходу снимая удавку, негромко прошу бармена проявить милосердие и сыграть миниатюру-пародию на иисуса: как тот превращал воду в вино, так из моих купюр пусть сотворит что покрепче и качеством лучше, чем все прочее дешевое пойло. бармен меня слушает и все выполняет — забиваюсь в угол побитой собакой, крепко сжимая стакан.

я смотрю на стеклянное дно, плохо видное в полумраке и миниатюрном море из виски, и сегодняшний вариант деградации кажется откровенно дурным. столь незатейливо деградировать нелепо, но, скорее всего, моему подсознанию стоит заткнуться и перестать усложнять даже, мать его, это. прикрываю на секунду-вечность-другую глаза, наконец, вновь возвращаюсь к зрительному восприятию мира и тянусь за пачкой в кармане. потонувший в шуме щелчок зажигалки. долгожданная затяжка — выдох: одно, два, три — четвертое кольцо запорол.

медленно потираю виски, вновь обращая взгляд на напиток, в русском отличающимся названием от анатомической области лишь ударением. быть или не быть? шекспир приложил бы меня головой об стол за цитирование в столь омерзительных обстоятельствах. откидываюсь на спинку стула, сдерживаю порыв прижечь сигаретой руку. дока-мать-его-тился.